АСЛАНЯН: А плитку?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, плитка — да. Плитка — куда от нее деться на данный момент? Все, это новый тренд уже. Фактически, нужно принять, как подабающее.

АСЛАНЯН: Да, без плитки москвичи жить не могут, это у нас традиция.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, может, кому-то вправду это необходимо.

АСЛАНЯН: Ну, по сути конкретно это, конечно, необходимо узенькому кругу ограниченных лиц.

ТЮПЛЯЕВ: Да. Охото сказать, что основная цель стоит: не сделать дороги лучше и для людей, чтоб им было удобнее по ним ездить, как минимум — освоить средства, снова же, распилить бюджет и поставить галочку: «Мы что-то делаем, и жизнь становится в 10 раз лучше».

АСЛАНЯН: Андрей, с какого момента это началось? Вот когда стало разумеется, что дороги строятся только для того, чтоб разворовать? Вот временной период, в какие годы это вышло?

ТЮПЛЯЕВ: К огорчению, не буду брать на себя такую

АСЛАНЯН: Намекни.

ТЮПЛЯЕВ: Ну, я думаю, что все пошло с перехода к русской реальности.

АСЛАНЯН: 90-е годы.

ТЮПЛЯЕВ: 90-е, естественно. Тогда не в той еще мере. Но так как нам против воли этот капитализм скинули против нашей воли

АСЛАНЯН: Ну, нас, естественно, как обычно, ни в чем же не спрашивали — просто взяли и осчастливили.

ТЮПЛЯЕВ: Естественно. Да, мы все произнесли, что Союзу быть — а позже нам выкатили вот такую сепарацию.

АСЛАНЯН: Беловежскую пущу.

ТЮПЛЯЕВ: Да. «Беловежская пуща»… Но смысл в том, что если взять ту же многострадальную Европу, которая не знает нашего счастья (в 10 раз, как говорится, улучшений): полчаса дороги кое-где в глубине Германии. Там другой, естественно, выходит процент плотности населения, но вот село — город — село — село: выходит полчаса пешей прогулки, при всем этом три моста поперек реки, соединяющие эти населенные пункты, любой из которых размещен на берегах обратных — не на одном берегу, а на различных.

АСЛАНЯН: И российских танков не страшатся.